Про них есть статья на сайте www.weisskreuz.ru. Автор искренне говорит, что есть основания полагать, что это информация - фанон. Все может быть. Мне стало любопытно, что же это за люди такие...
Не имея возможности попросить у Коясу Такэхито самокрутку, аналогичную выкуренной им при создании фандома, пришлось запрашивать Интернет на предмет получения информации (хотя эффективнее была бы та самая самокрутка, имхо).
Итак, вот что у меня получилось.
Роберт Фладд (Robert Fludd)
Реально существовавший персонаж. Его имя тесно связано с орденом Розенкрейцеров, хотя сам Фладд и отрицал свою принадлежность к этой организации.
Роберт Фладд (англ. Robert Fludd, 1574, Берстед, Кент – 8 сентября 1637, Лондон) – английский врач, астролог, барочный мыслитель-мистик.
Фладд родился в англиканской семье, был сыном высокого правительственного чиновника, среди его предков – вождь одного из кельтских племен Кунеда ап Эдерн. Учился в Оксфордском университете; сначала был военным, потом занялся изучением богословия, медицины и тайных наук, долго путешествовал по Франции, Испании, Италии и Германии, где познакомился со многими выдающимися учеными и приобрел значительную эрудицию. Вернувшись в Англию, получил ученую степень доктора медицины в Оксфордском университете, который в 1606 возбудил против него преследование за отрицательное отношение к учению Галена. Поселившись в Лондоне, занялся врачебной практикой и литературной деятельностью. Фладд переписывался с Иоганном Кеплером по поводу герметических традиций. Полемизировал с Мерсенном и Гассенди.
Обладая универсальными познаниями, Роберт Фладд очень хорошо знал "Corpus Hermeticum", работы Марсилио Фичино и таких христианских каббалистов как Иоханн Рейхлин и Франсуа Жорж де Вениз. Как медик и алхимик он интересуется работами Парацельса. Вероятно, со времени своих выступлений в пользу розенкрейцерства Роберт Фладд входит в контакт с розенкрейцерской средой в Германии.
С 1617 года, в Германии у Иоханна Теодора де Бри, который оплачивает издание, начинают печататься книги этого английского врача. Труды, выходящие у этого издателя, обосновавшегося в Оппенгейме, отличаются высоким качеством гравюр, выполненных Маттеусом Мерианом. В этом отношении книги Роберта Фладда являются настоящими шедеврами; их титульные страницы украшены великолепными гравюрами, резюмирующими их содержание.
Список трудов Р.Фладда:
* Tractatus apologeticus integritatem Societatis de Rosea Cruce defendens (1617)
* Tractatus theologico-philosophicus (1617)
* Utriusque cosmi maioris scilicet et minoris Metaphysica, physica atque technica Historia (1617)
* Tractatus secundus. De naturae simia seu technica macrocosmi historia (1618)
* Monochordium Mundi symphoniacum J. Kepplero oppositum (1622)
* Philosophia sacra et vera christiana seu Meteorologia cosmica (1626)
* Sophiae cum memoria certamen (1629)
* Medicina Catholica (1629)
* Clavis philosophiae et alchymiae (1633)
* Philosophia Moysaica (1638)
В своих книгах Роберт Фладд стремится показать гармонию макрокосма (мира) и микрокосма (человека). Обладая обширными знаниями, он занимается гармоническими соответствиями, существующими между планетами, ангелами, частями тела человека, музыкой. Он пытается осуществить синтез всех знаний, и его "Теолого-философский трактат" (Tractatus theologico-philosophicus) свидетельствует, что он содержит, кроме прочего, фрагменты древней Мудрости, пережившей грехопадение Адама. Эта книга, кстати, посвящена Розенкрейцерам.
Также посвящен защите идей братства Розы и Креста "Апологетический трактат в защиту чистоты общества розы и Креста" (Tractatus apologeticus integritatem Societatis de Rosea Cruce defendens), в котором Фладд приписывал Братьям задачу "возвестить приход льва, наследника всеобщего царства" (лев - символ Фридриха V).
В 1617 г. Роберт Фладд начинает публиковать свою "Метафизическую, физическую и техническую историю одного и другого миров, то есть большого и малого". Этой настоящей энциклопедией, охватывающей все области знания, он надеется открыть Вселенскую Мудрость, которая будет руководством для всеобщего обновления, о котором говорится в розенкрейцерских Манифестах. Он стремится показать, как Творение было рождено Душой Мира, из которой исходят математические модели, определяющие гармонию Творения. Его доказательство основано на книге "De Harmonica Mundi" Франсуа Жоржа де Вениза и на переводе и комментариях к "Тимею" Платона, изданных Марсилио Фичино. Он также обращается к элементам, которые Фичино заимствовал из "Комментария ко Сну Сципиона" Макроба относительно чисел и Души Мира.
Его трактовка Души Мира вовлекает его в полемику с астрономом Иоганном Кеплером и французским философом, математиком и физиком Пьером Гассенди (1592 - 1655). Аббат Марен Мерсенн (1588 - 1648), французский философ и учёный, борец с герметической философией Ренессанса, также не останется в стороне. Этот друг Рене Декарта упрекает Роберта Фладда за то, что он располагает на одном уровне Иисуса Христа, ангелов и Душу Мира. Масштаб реакции на труды английского врача свидетельствует о том, что его творчество было широко известно в Европе и было предметом самых значимых дебатов эпохи.
Вот так, а вы говорите - телекинетик. Хотя... А чем черт ни шутит, да? )))
Майкл Майер
И еще один персонаж, который оказался вполне реальным и даже известным философом прошлого.
Михаэль Майер, граф Имперской Консистории, доктор медицины, рыцарь
Жизнь Майера была весьма разнообразна. Он, родившись в Ренсбурге (Хольштайн) около 1568 года, – дата до сих пор точно не известна, – с 1587 по 1596 годы получает образование в университетах Ростока, Нюрнберга, Падуи, Франкфурта-на-Одере и, наконец, Базеля, где защищает диссертацию на степень Доктора медицины. В 1601 году Майер входит в преподавательский состав Университета Кёнигсберга как Доктор медицины и философии, однако особых успехов он там не добивается и уезжает в Прагу заниматься частной медицинской практикой. В 1609 году он поступает на императорскую службу, и через два года отправляется в длительное путешествие по Европе – через Саксонию в Амстердам и Англию; последняя привлекает его более всего, как родина великих алхимиков, и прежде всего Томаса Нортона из Бристоля. Так же, как Джон Ди в свое время выступал в качестве неформального посла Англии во многих европейских странах, Майер направился в Англию как полномочный представитель новой немецкой мысли, намереваясь изучить английский, сделать перевод Томаса Нортона, хорошо познакомиться с английской герметической школой и, вернувшись назад, пропагандировать ее идеи в Германии. Конечно, поддержка Якова I в этом предприятии была необходима – тем более, что кроме философских, Майер преследовал еще и политические цели, пытаясь добиться союзничества с Англией для Фридриха, курфюрста Пфальцского. Но тут его постигла неудача. Розенкрейцерские идеи всеобщего братства, прогресса и процветания не вызвали сочувствия у короля Якова; позднее он отказал в помощи радикальной чете правителей Пфальца в их претензии на Богемский трон, и, фактически, бросил на произвол судьбы свою дочь принцессу Елизавету, верную и любящую супругу курфюрста Пфальцского. Однако Майер покинул Англию задолго до падения Пфальца; в конце 1614 года, не добившись особых успехов при английском дворе, он вернулся в Германию, в Кассель, где стал работать личным врачом Ландграфа Мориса Гессенского, сохраняя при этом свое имение во Франкфурте, и занимаясь изданием замечательных книг при содействии курфюрста Фридриха, Иоганна Теодора де Бри, а также других тайных покровителей – вплоть до самой Пфальцской трагедии. В 1622 году в Магдебурге при невыясненных обстоятельстствах розенкрейцер Михаэль Майер закончил свой жизненный путь, формально став одной из многочисленных жертв Тридцатилетней войны.
Независимо от жизненных перипетий, которыми изобиловала биография Майера, итог его научной и литературной деятельности весьма значителен. В начале XVII века в европейской научной мысли стали происходить изменения, позднее названные Алхимическим Ренессансом; трактовка древней науки, предложенная ранее Парацельсом, теперь была развита выдающимся математиком, каббалистом и магом Джоном Ди. Его исследования были направлены на синтез некоей универсальной герметической науки из алхимии, каббалы, ангельской магии и самой передовой для того времени математики и астрономии. Продолжателем и популяризатором его дела стал Михаэль Майер. Развив в своих трактатах собственную мистическую алхимико-религиозную философию, он вызвал огромный интерес к герметизму у образованных людей Европы, и способствовал возникновению новой «волны» алхимических публикаций в Англии и Германии, продолжавшейся вплоть до конца XVII века. Обладавший широчайшими познаниями в области естественных и эзотерических наук, Майер был также весьма талантливым поэтом, сочинителем латинских стихов – как в классическом, так и в средневековом, или рифмованом, стиле. Кроме того, он был превосходным музыкантом и композитором, знатоком классических принципов гармонии. И все эти способности, вместе со своей страстью к чудесному, он принес на алтарь самой главной для него науки и самого высокого искусства – Алхимии, солнца, вокруг которого вращались все мысли этого интереснейшего философа Розенкрейцерского просвещения.
Майкл Майер испытывал тягу ко всему необычному, странному, загадочному и чудесному; убедительным доказательством тому служат его трактаты. Он почти никогда не излагает свои мысли прямолинейно, он предпочитает метафоры и аллегории, часто строя свои произведения в соответствии с принципами классического искусства памяти. Например, работа Septimana Philosophica (1620) представляет собой беседу между Царем Соломоном, Хирамом и Царицей Савской, неторопливо идущую своим чередом в течение шести дней. Фундаментальный трактат Symbola Aurea Mensae (1617) излагает доктрины двенадцати алхимиков прошлого, которые собрались на пир за столом из чистого золота и по очереди выступают от имени двенадцати наций,. Viatorium (1618) описывает путешествие к семи планетам и представляющим их металлам. Cantilenae Intellectuales de Phoenice Redivivo (1622) состоит из девяти «триад» латинских стихов, которые Майер уподобляет трехголосому хору с участием Венеры, Рака и Льва. Однако, следует заметить, жизнь такому пестрому маскараду исторических персонажей, греческих богов, реальных и фантастических животных, духов и химических веществ лютеранин Михаэль Майер дал не совсем самостоятельно, большое влияние на него оказал издатель Иоганн Теодор де Бри, живший в Оппенгейме и пользовавшийся покровительством самого Курфюрста Пфальцского Фридриха V.
В своей первой работе Arcana Arcanissima (1614) Майер делает серьезную попытку продемонстрировать, что все Египетские и греческие мифы представляют собой ничто иное, как аллегорию алхимического делания. В полной мере эту концепцию он развивает в своей самой знаменитой и наиболее переиздаваемой работе Atalanta Fugiens (Убегающая Аталанта) (1617), в основу которой лег миф об Аталанте и Гиппомене. В первом трактате Майер, упоминая этот миф, комментирует его так: в той же мере, как дерево приносит плоды, а минералы растут в недрах земли, органы животных обладают способностью к регенерации, а кусок сухой яблоневой ветки, принесенный в дом зимой, может распуститься, так и наша Химия способна заставить наше Дерево приносить золотые плоды. Дева Аталанта является нашей королевской Материей, летящей и крылатой, подобно Меркурию; поймать ее можно только хитростью. Но какой? «Возьми золотые яблоки и проецируй их на нее – нет ничего проще и понятней,» – говорит Майер. Итак, поимке убегающей Аталанты, или, говоря открыто, фиксации нашей королевской Материи, посвящен предлагаемый читателю трактат. Что же представляет из себя этот уникальный с точки зрения книгоиздательства документ? Как описывает книгу сам автор, это «новые Химические Эмблемы, открывающие Тайны Природы, пригодные как для созерцания, так и для размышления, в фигурах, гравированных на меди, с прилагающимися описаниями, эпиграммами и примечаниями, предназначенными для воссоздания в душе и звуке пятидесяти музыкальных фуг на три голоса, два из которых приведены к простой мелодии, на которую исполняются куплеты, и все это в целом можно рассматривать, читать, использовать для медитации, понимать, оценивать, петь и слушать не без приятности...».
Авторская Эпиграмма к "Убегающей Аталанте":
Из сада Гесперид, прекрасный юноша унес
Бесценных три плода, Кипрейский дар.
По одному он наземь их бросает
Пред быстроногой Девой; лишь его завидя,
Она стремится прочь; он - вослед,
Быстрее ветра мчит за даром новым.
То перейдет на шаг она, то вновь бежит,
Пока влюбленный третий плод не потеряет;
Тогда лишь Аталанта приз вручит.
Имеет Серы добродетель Гиппомен;
Она же - ускользающий Меркурий.
В погоне женщина побеждена мужчиной.
Им, жаждущим любви, обняться суждено
В святилище Кибелы, разъярив богиню,
Которая во львов их обратит;
Красны тела любовников, серца пылают.
Чтобы погоню эту описать точнее,
Я фуги на три голоса у Музы попросил:
Один - простой весьма: то плод, который ищут;
Другой летит, а третий - вслед за ним.
Эмблемы эти слуху доступны, как и взору,
А тайный смысл их разум разгадает.
Я предоставил это чувствам вашим так,
Чтоб всем сокрытым в них мог разум овладеть;
Тогда вы обретете несметные богатства и здоровье:
Двуликий лев даст все, что только пожелаешь.
Бесценных три плода, Кипрейский дар.
По одному он наземь их бросает
Пред быстроногой Девой; лишь его завидя,
Она стремится прочь; он - вослед,
Быстрее ветра мчит за даром новым.
То перейдет на шаг она, то вновь бежит,
Пока влюбленный третий плод не потеряет;
Тогда лишь Аталанта приз вручит.
Имеет Серы добродетель Гиппомен;
Она же - ускользающий Меркурий.
В погоне женщина побеждена мужчиной.
Им, жаждущим любви, обняться суждено
В святилище Кибелы, разъярив богиню,
Которая во львов их обратит;
Красны тела любовников, серца пылают.
Чтобы погоню эту описать точнее,
Я фуги на три голоса у Музы попросил:
Один - простой весьма: то плод, который ищут;
Другой летит, а третий - вслед за ним.
Эмблемы эти слуху доступны, как и взору,
А тайный смысл их разум разгадает.
Я предоставил это чувствам вашим так,
Чтоб всем сокрытым в них мог разум овладеть;
Тогда вы обретете несметные богатства и здоровье:
Двуликий лев даст все, что только пожелаешь.
В предлагаемой читателю работе есть три основных – с точки зрения Алхимии – персонажа: это бегущая впереди Аталанта, преследующий ее Гиппомен, и Золотые Яблоки, которые замедляют бег героини. Майер выбрал для музыкального отображения сюжета идеально подходящую форму – трехголосую фугу. Само слово «фуга» означает погоню или бегство (стоит обратить внимание на название трактата Atalanta Fugiens). Эта музыкальная форма, считавшаяся наиболее важной формой полифонии вплоть до XVIII века, по сути представляет собой повторение первого голоса (называемого Dux, то есть «ведущий») вторым (называемым Comes, то есть «сопутствующий») с некоторым отставанием последнего на фоне так называемого Cantus firmus, то есть неизменной мелодической основы, подобной ткани, на которой два других голоса вышивают узор. Первая фуга Майеровой Аталанты прекрасно иллюстрирует этот композиционный принцип: верхний голос представляет собой бегущую Аталанту; второй, отстающий от него на четверть такта – преследующего ее Гиппомена; третий же, записанный в басовом ключе, и есть тема Золотых Яблок, Cantus firmus, появляющийся ранее других голосов и присутствующий на протяжении всего произведения из пяти десятков фуг. Для того, чтобы объяснить суть этого построения, нужно раскрыть зашифрованную в музыке Майера алхимическую закономерность: Аталанта, то есть наш Меркурий, обладает огромной летучестью, и чтобы поймать ее, то есть зафиксировать, Гиппомен (наш Сульфур) должен использовать золотые яблоки, или Философскую Соль, каковая представляет собой объединяющий принцип, позволяющий Аталанте и Гиппомену (Меркурию и Сульфуру) слиться вместе, образовав так называемый Rebis, или Гермафродита. Другими словами, Cantus firmus, то есть Философская Соль, представляет собой ни что иное, как Любовь. В качестве этой темы Майер выбрал мелодию Christe Eleison из грегорианской мессы Missa Cunctipotens Genitor.
В целом можно заключить, что Убегающая Аталанта представляет собой неповторимый аудиовизуальный сплав алхимического и мифологического символизма, демонстрирующий динамику процесса Великого Делания на примере развития музыкальной композиции, сопровождаемой иллюстрациями, стихами и прозаическими комментариями. Такой «тотальный» герметический трактат, являясь уникальным в своем роде, в то же время представляет собой, пожалуй, самый яркий пример европейской мысли периода Розенкрейцерского Просвещения.
Тем, кто хочет ознакомиться текстом "Убегающей Аталанты", рекомендую зайти вот сюда
Тоже очень серьезный дяденька, да? ))) А какие мысли, какие задумки. ))) Единственная, кого я не нашла - Рут Строн. Вот уж исключительно авторский персонаж. Итак, а к чему я, собственно, клоню? Двое из прототипов Санродзин были крупными философами, чьи труды составили основу философии Братства Креста и Розы. было бы логично думать, что Розенкройц из "Белого Креста" - это не учебное заведение Эсцет, а собственно, сам орден. Эсцет же - только название одного из подразделений Братства, находящееся под управлением влиятельнейших персон Розенкрейц и ответственное за ту деятельность ордена, которая посвящена политике и взаимодействию с социумом (как известно, деятельность Братства Креста и Розы часто носила именно политический оттенок).